Финансовый кризис, захвативший в 2008 г. территорию США, оказался прелюдией системного сбоя глобальной модели развития. Очень быстро в его орбиту были вовлечены и структуры Европейского союза (ЕС). Неурядицы в финансово-промышленном комплексе Старого Света начались уже в 2010 году. Особенно активно они заявили о себе после оглашения параметров государственного долга Греции. Его колоссальные масштабы не только обозначили угрозу дефолта для отдельной страны, но и нанесли тяжелый удар по всей монетарной системе ЕС. В то же время «греческая проблема» ярко высветила недостатки евро как общеевропейской валюты. С этого момента в экономике интегрированной Европы громко заявили о себе несогласованность финансовой политики, рост национальных бюджетных дефицитов, социальные проблемы, что стало причиной смещения ряда влиятельных и ярких политиков (С. Берлускони, Н. Саркози). В сопровождавших громкие отставки политических дискуссиях особую остроту приобрела тема возможного распада еврозоны и возврата к национальным валютам. В наши дни наиболее активные и последовательные критики Европейского валютного союза - министр иностранных дел Финляндии Эркки Туомиоя и премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон.
Как известно, Великобритания, присоединившаяся к Европейскому экономическому сообществу (ЕЭС) лишь в 1973 г., посредством демаршей своих политических лидеров неоднократно заявляла о критическом восприятии некоторых интеграционных инициатив. Наиболее бескомпромиссным оппозиционером транснациональных тенденций являлась М. Тэтчер. Напротив, позиция преемника «железной леди» на посту премьер-министра Великобритании, Дж. Мейджора в его отношениях с европейскими политиками отличалась вначале заметной лояльностью. Для самих же британцев - и евроскептиков, и еврооптимистов - самым актуальным оставался вопрос о том, каким будет их будущее без навязываемого континентального единения. Не менее важными для наследников бывшей империи оставались также геополитические вызовы XXI века. Современные британские политические лидеры не менее активно, чем в прежние времена, размышляют о том, с какими государствами следует развивать приоритетные отношения. Другой сюжет для размышлений: какая роль уготована Великобритании в мире, в котором явственно доминируют США, Китай и ЕС (при лидерстве Германии и Франции).
Путь Великобритании в интеграционные структуры, как уже отмечалось выше, был весьма тернистым и нескорым. После двух вето, наложенных Ш. Де Голлем на обращения Лондона о вступлении в ЕЭС, британские дипломаты и политики предприняли все возможное, чтобы все-таки присоединиться к Общему рынку. Став с третьей попытки его участником (1973), Соединенное Королевство продлило для себя возможность играть важную роль на мировой арене. Позднее (1993) эта страна превратилась в одного из ключевых участников Евросоюза. Таким образом, британское членство в Евросоюзе может быть отчасти представлено в качестве эгоистического стремления к усилению собственного веса на международной арене за счет средств и возможностей, которые предоставляет ЕС.
Не удивительно, что позиции Великобритании в Европейском союзе изначально и в значительной степени отличались от интеграционной философии Франции и объединившейся Германии. В этой ситуации всегда недоверчиво-оппозиционное отношение к процессам углубления евроинте-грации создало для Британии устойчивую репутацию страны-скептика. В то время как страны-основательницы ЕС и большинство присоединившихся позже стран разделяют федералистский подход к интеграции, Великобритания воспринимает ЕС, скорее, как некое свободное объединение, в котором суверенитет должен сохраняться в руках национальных правительств. Подобное видение интеграционных процессов способствует тому, что Великобритания зачастую дистанцируется от проблем, возникающих в Союзе. По мнению сторонников ЕС, непонимание и игнорирование процессов, происходящих на континенте, наносит вред и самой Великобритании. В этой ситуации британские еврооптимисты призывают к активизации интеграционных процессов, но критики ЕС (евроскептики) категорически против этого. Создание в Европе политического и экономического союза уже вызвало у них крайнее недовольство, а идея наделения Брюсселя еще большей властью представляется для этой категории политиков просто немыслимой. События последних, кризисных лет, заметно усилили их позиции и позволили заявить об оправданности стародавних, самых мрачных прогнозов.
Вопросы, связанные с будущим Великобритании в ЕС, вызывают многочисленные споры внутри правящей коалиции, состоящей ныне из консерваторов и либеральных демократов. Значительная часть консервативной партии - ярые евроскептики, в то же время либерал-демократы - убежденные проевропейцы. Подобные расхождения во взглядах британской политической элиты не случайны. Внутри консервативной партии Великобритании всегда существовали разногласия между теми, кто выступает за выход Соединенного Королевства из ЕС, и теми, кто требует лишь пересмотра условий британской интеграции. Среди евроскептиков немало популярных и влиятельных политиков. К примеру, это мэр Лондона Борис Джонсон, сравнивающий нынешний европейский кризис со смертельной болезнью. «В попытке управлять этой болезнью - отметил он, - впустую потрачены годы. Мы спасаем рак и убиваем пациента». Дэвид Кэмерон - премьер-министр и глава правящей коалиции - также часто упоминает о необходимости пересмотра условий британского участия в интеграционных процессах. При этом он стремится избегать резких, некорректных заявлений. В частности, он утверждает, что «кризис евро дает ЕС возможность переосмыслить свои цели и правила, чтобы европейский проект больше отвечал национальным интересам государств-членов и, в частности, Вели-кобритании». При этом Кэмерон, как глава действующего кабинета министров, против выхода Великобритании из ЕС. В целом, в стане тори господствует евроскептицизм, и лишь немногие высказывают проевро-пейскую позицию. При этом евроскептики действуют весьма напористо и уже начали сбор подписей в пользу проведения плебисцита о будущем Великобритании в ЕС. «Собранные подписи - настоящая головная боль для Кэмерона. Ему придется с ними считаться», - отметил независимый член парламента и сторонник референдума Никки Синклер. Уже осенью текущего года британский парламент рассмотрит вопрос о выходе страны из Евросоюза. Совершенно очевидно, что в процессе дискуссии наибольшую поддержку депутатов получит пункт о пересмотре формата интеграции. Согласно данным недавнего опроса британской социологической компанией «Ipsos Mori», большинство британцев - 67% - недовольны своим положением и считают, что антикризисные меры Брюсселя лишь сталкивают экономику их страны в рецессию.
Центробежные настроения, захватившие Великобританию, подогревают и представители старой политической элиты. Экс-премьер Великобритании, Дж. Мейджор, на личном опыте убедившийся в плюсах и минусах проевро-пейской политики, полагает, что «Великобритания может, используя кризис еврозоны, пересмотреть свои отношения с Евросоюзом и возвратить делегированные Брюсселю полномочия». В первые годы пребывания на посту премьер-министра Мейджор был намерен сделать Великобританию «сердцем Европы». «Я был заинтересован, чтобы не допустить представлений о Великобритании как о третьем лишнем, исключенным из неофициальных консультаций, которые все чаще предопределяли политику в Европе», -уточняет Мейджор в своих воспоминаниях. Однако после девальвации фунта стерлингов и выхода страны из Европейской валютной системы его евроинтеграционная стратегия приобрела скептический характер. Уже в ходе выборов партийного лидера 1995 г. Мейджор избрал тактику резкой критики европейских инициатив, а назревавшее тогда введение единой континентальной валюты назвал «еврочепухой».
В отличие от евроскептиков-тори, такие представители лейбористкой партии, как бывший премьер Тони Блэр и бывший комиссар по европейской торговле Питер Мандельсон всегда утверждали, что хотели бы присоединиться к «успешной Еврозоне». Сходной позиции придерживались также другие видные лейбористы, например, Гордон Браун (бывший премьер-министр) и Алистер Дарлинг (бывший министр финансов). Впрочем, в рядах этой партии всегда находились и находятся евроскептики. Один из них, Эд Боллс, разработал для правительства Г. Брауна «пять экономических тестов», которые позволили более реалистично спрогнозировать последствия присоединения страны к единой европейской валюте. В результате правительство Великобритании отложило решение столь важного вопроса на неопределенный срок, а позднее привязало его к результатам общенационального референдума. Подобный шаг помог Великобритании не только уберечь собственную экономику от главенства валюты с весьма шатким, как оказалось, фундаментом, но и сохранил для Лондона статус мировой финансовой столицы.
В наши дни критическое отношение в Великобритании к евро стремительно нарастает. «Мы в кошмарной ситуации, и я подозреваю, что станет только хуже», - утверждает Найджел Фарадж, глава Партии независимости Соединенного Королевства, примкнувшей к наднациональному объединению евроскептиков «Европа за свободу и демократию». Такие бескомпромиссные политики, как Фарадж, полагают, что единая валюта ЕС гибнет медленной смертью, и, следовательно, нужно избавиться от евро как можно скорее. Более взвешенную и сбалансированную позицию занимает вице-президент Европарламента Эдвард Макмиллан-Скотт. «У нас, в Соединенном Королевстве, часто жалуются на то, что мы присоединялись к Общему рынку, а получили политический союз. Но когда мы соглашались участвовать в Общем рынке, мы понимали, что поставлена цель создания все более тесного союза европейских народов. В Британии от тесных отношений с континентальной Европой зависят 3,5 млн. рабочих мест, более половины британской торговли приходится на остальную часть Евросоюза. Что, если мы все это потеряем? Огромное количество инвестиций поступает напрямую в Британию благодаря тому, что она - часть объединенного рынка. Все это справедливо и по отношению к другим европейским странам». Умеренные евроскептики придерживаются мнения о том, что кризис еврозоны -это прекрасный шанс реформировать ЕС, сделать его более гибким и децентрализованным. Однако такой подход вступает в конфликт с интеграционными планами Германии. Политическая элита этой страны выступает за углубление экономической и политической интеграции в рамках ЕС. Однако на практике «жесткий курс» не спасает от кризисных спадов и лишь чрезмерно усиливает роль брюссельской бюрократии. Не случайно, одним из главных обвинений, обращенных к ЕС, стало утверждение, что в то время, как граждане еврозоны затягивают пояса, европейские институты добиваются увеличения своего бюджета. По мнению Кэмерона, чрезмерный диктат штаб-квартиры ЕС, ее многочисленные правила и ограничения, лишь мешают экономическому росту. Поэтому, полагает британский лидер, Брюссель должен вернуть участникам интеграционного процесса часть своих полномочий. В частности, сама Великобритания добивается права, без оглядки на континент, менять свое трудовое законодательство, особенно в разделе, касающемся продолжительности рабочего дня. В декабре 2011 г., по итогам очередного саммита ЕС, трещина в отношениях Великобритании с европейскими партнерами стала еще глубже. Д. Кэмерон фактически наложил вето на общеевропейское соглашение по борьбе с кризисом в еврозоне.
Кризисный для ЕС 2012 год ознаменовался очередным конфликтом интересов. 2 марта был подписан Договор о стабильности, координации и управлении в ЭВС - новое, носящее чрезвычайный характер фискальное соглашение большинства стран-участниц ЕС. Среди его критиков и ниспровергателей - Великобритания и Чехия. Великобритания, традиционный ев-роскептик, всеми способами дистанцируется от проблемы долгового кризиса еврозоны, не желая принимать участие в спасении единой валюты. Однако в противовес подобной позиции в стране вновь активизировались ев-рооптимисты. По их мнению, стремление остаться в стороне способствует укреплению франко-германского альянса. Следовательно, большинство важных решений внутри ЕС вскоре может быть принято без участия Лондона. В этой ситуации, упорно отказываясь от участия в спасении еврозоны, Великобритания рискует оказаться в изоляции, «за бортом» интеграционных процессов. Данная позиция подкреплена словами Ника Клегга, заместителя премьер-министра Великобритании и лидера партии либеральных демократов, заявившего о том, что у Британии нет повода для радости, до тех пор, пока «висящая где-то посреди Атлантики, она не наращивает влияние в Европе и не воспринимается серьезно в Вашингтоне». Политическая позиция влиятельного политика основана на том немаловажном факторе, что сохранение стабильного евро соответствует британским интересам, поскольку страны зоны евро являются основными торговыми партнерами Соединенного Королевства.
Стремясь сгладить возникшие в правящей коалиции противоречия, Кэмерон вновь и вновь заявляет о принципиальном стремлении сохранить для Великобритании статус активного и влиятельного члена ЕС. Однако премьер-министр убежден, что его страна должна остаться в ЕС, чтобы защищать свои экономические интересы. Он настаивает на изменении ключевых статей Европейского договора в целях предоставления суверенных прав национальным правительствам. «Теперь появилась возможность задаться вопросом, какой мы на самом деле хотим видеть Европу? Для меня ответ очевиден: такую, которая смотрит на мир, в первую очередь, думая о внутренних делах. Европа должна быть гибкой системой, - полагает Кэмерон, - а не жестким блоком». Позицию премьер-министра дополняют и подкрепляют сторонники изменения статуса участия Великобритании в ЕС. Так, например, Дэниэл Хэннан, член Европейского парламента, придерживающийся консервативных взглядов, предложил отказаться от методики экономического регулирования ЕС, которая, как он полагает, сдерживает восстановление британской экономики. По мнению Хэннана, Великобритания должна настаивать на получении статуса ассоциированного члена, предусматривающего участие в расширенном соглашении о свободной торговле. Подобные соглашения уже заключены, например, с Норвегией и Швейцарией. Тем самым, должна получить новое развитие давняя идея Дж. Мейджора о конструировании Европы «разных скоростей». Ее воскрешение оправдано дальними стратегическими расчетами современных британских политиков, поскольку решение проблемы долговых кризисов будет неизбежно сопровождаться углублением интеграции между странами-членами еврозоны. В этой ситуации излишняя жесткость и неуступчивость Великобритании, а также других участников ЕС, сохранивших национальные валюты, приведет не к искомому росту, но к самоизоляции и значительным финансовым потерям. По мнению умеренных и наиболее здравых евроскептиков, Великобритании следует лишь воспользоваться сложившейся ситуацией и сформировать вокруг себя лагерь из стран, не желающих дальнейшей передачи суверенитета на наднациональный уровень.
Итак, несмотря на все противоречия, выход Великобритании из ЕС маловероятен. Преимущества европейской интеграции для внешней торговли и платежного баланса этой страны по-прежнему очень велики. Тем не менее, Великобритания будет стремиться к более свободному формату сотрудничества с ЕС. Она готова поддерживать наиболее выгодные для себя формы
интеграции, но не намерена спасать евро. Существование единой европейской валюты – постоянная угроза финансовым позициям Великобритании. Валютный союз неизбежно будет подталкивать Старый Свет к созданию централизованного правительства, способного наладить и контролировать беспрепятственное перераспределение финансовых потоков в интересах наиболее влиятельных стран континента. Такая политика самоубийственна для лондонского Сити. Однако ни евроскептикам, ни еврооптимистам так и не удалось создать унифицированную модель интеграционных отношений, способную решить фундаментальные проблемы развития стареющей Европы, вынужденной жестко конкурировать с внешним миром.
Как известно, Великобритания, присоединившаяся к Европейскому экономическому сообществу (ЕЭС) лишь в 1973 г., посредством демаршей своих политических лидеров неоднократно заявляла о критическом восприятии некоторых интеграционных инициатив. Наиболее бескомпромиссным оппозиционером транснациональных тенденций являлась М. Тэтчер. Напротив, позиция преемника «железной леди» на посту премьер-министра Великобритании, Дж. Мейджора в его отношениях с европейскими политиками отличалась вначале заметной лояльностью. Для самих же британцев - и евроскептиков, и еврооптимистов - самым актуальным оставался вопрос о том, каким будет их будущее без навязываемого континентального единения. Не менее важными для наследников бывшей империи оставались также геополитические вызовы XXI века. Современные британские политические лидеры не менее активно, чем в прежние времена, размышляют о том, с какими государствами следует развивать приоритетные отношения. Другой сюжет для размышлений: какая роль уготована Великобритании в мире, в котором явственно доминируют США, Китай и ЕС (при лидерстве Германии и Франции).
 |
| Джон Мейджор |
Путь Великобритании в интеграционные структуры, как уже отмечалось выше, был весьма тернистым и нескорым. После двух вето, наложенных Ш. Де Голлем на обращения Лондона о вступлении в ЕЭС, британские дипломаты и политики предприняли все возможное, чтобы все-таки присоединиться к Общему рынку. Став с третьей попытки его участником (1973), Соединенное Королевство продлило для себя возможность играть важную роль на мировой арене. Позднее (1993) эта страна превратилась в одного из ключевых участников Евросоюза. Таким образом, британское членство в Евросоюзе может быть отчасти представлено в качестве эгоистического стремления к усилению собственного веса на международной арене за счет средств и возможностей, которые предоставляет ЕС.
Не удивительно, что позиции Великобритании в Европейском союзе изначально и в значительной степени отличались от интеграционной философии Франции и объединившейся Германии. В этой ситуации всегда недоверчиво-оппозиционное отношение к процессам углубления евроинте-грации создало для Британии устойчивую репутацию страны-скептика. В то время как страны-основательницы ЕС и большинство присоединившихся позже стран разделяют федералистский подход к интеграции, Великобритания воспринимает ЕС, скорее, как некое свободное объединение, в котором суверенитет должен сохраняться в руках национальных правительств. Подобное видение интеграционных процессов способствует тому, что Великобритания зачастую дистанцируется от проблем, возникающих в Союзе. По мнению сторонников ЕС, непонимание и игнорирование процессов, происходящих на континенте, наносит вред и самой Великобритании. В этой ситуации британские еврооптимисты призывают к активизации интеграционных процессов, но критики ЕС (евроскептики) категорически против этого. Создание в Европе политического и экономического союза уже вызвало у них крайнее недовольство, а идея наделения Брюсселя еще большей властью представляется для этой категории политиков просто немыслимой. События последних, кризисных лет, заметно усилили их позиции и позволили заявить об оправданности стародавних, самых мрачных прогнозов.
Вопросы, связанные с будущим Великобритании в ЕС, вызывают многочисленные споры внутри правящей коалиции, состоящей ныне из консерваторов и либеральных демократов. Значительная часть консервативной партии - ярые евроскептики, в то же время либерал-демократы - убежденные проевропейцы. Подобные расхождения во взглядах британской политической элиты не случайны. Внутри консервативной партии Великобритании всегда существовали разногласия между теми, кто выступает за выход Соединенного Королевства из ЕС, и теми, кто требует лишь пересмотра условий британской интеграции. Среди евроскептиков немало популярных и влиятельных политиков. К примеру, это мэр Лондона Борис Джонсон, сравнивающий нынешний европейский кризис со смертельной болезнью. «В попытке управлять этой болезнью - отметил он, - впустую потрачены годы. Мы спасаем рак и убиваем пациента». Дэвид Кэмерон - премьер-министр и глава правящей коалиции - также часто упоминает о необходимости пересмотра условий британского участия в интеграционных процессах. При этом он стремится избегать резких, некорректных заявлений. В частности, он утверждает, что «кризис евро дает ЕС возможность переосмыслить свои цели и правила, чтобы европейский проект больше отвечал национальным интересам государств-членов и, в частности, Вели-кобритании». При этом Кэмерон, как глава действующего кабинета министров, против выхода Великобритании из ЕС. В целом, в стане тори господствует евроскептицизм, и лишь немногие высказывают проевро-пейскую позицию. При этом евроскептики действуют весьма напористо и уже начали сбор подписей в пользу проведения плебисцита о будущем Великобритании в ЕС. «Собранные подписи - настоящая головная боль для Кэмерона. Ему придется с ними считаться», - отметил независимый член парламента и сторонник референдума Никки Синклер. Уже осенью текущего года британский парламент рассмотрит вопрос о выходе страны из Евросоюза. Совершенно очевидно, что в процессе дискуссии наибольшую поддержку депутатов получит пункт о пересмотре формата интеграции. Согласно данным недавнего опроса британской социологической компанией «Ipsos Mori», большинство британцев - 67% - недовольны своим положением и считают, что антикризисные меры Брюсселя лишь сталкивают экономику их страны в рецессию.
 |
| Дэвид Кэмерон |
В отличие от евроскептиков-тори, такие представители лейбористкой партии, как бывший премьер Тони Блэр и бывший комиссар по европейской торговле Питер Мандельсон всегда утверждали, что хотели бы присоединиться к «успешной Еврозоне». Сходной позиции придерживались также другие видные лейбористы, например, Гордон Браун (бывший премьер-министр) и Алистер Дарлинг (бывший министр финансов). Впрочем, в рядах этой партии всегда находились и находятся евроскептики. Один из них, Эд Боллс, разработал для правительства Г. Брауна «пять экономических тестов», которые позволили более реалистично спрогнозировать последствия присоединения страны к единой европейской валюте. В результате правительство Великобритании отложило решение столь важного вопроса на неопределенный срок, а позднее привязало его к результатам общенационального референдума. Подобный шаг помог Великобритании не только уберечь собственную экономику от главенства валюты с весьма шатким, как оказалось, фундаментом, но и сохранил для Лондона статус мировой финансовой столицы.
В наши дни критическое отношение в Великобритании к евро стремительно нарастает. «Мы в кошмарной ситуации, и я подозреваю, что станет только хуже», - утверждает Найджел Фарадж, глава Партии независимости Соединенного Королевства, примкнувшей к наднациональному объединению евроскептиков «Европа за свободу и демократию». Такие бескомпромиссные политики, как Фарадж, полагают, что единая валюта ЕС гибнет медленной смертью, и, следовательно, нужно избавиться от евро как можно скорее. Более взвешенную и сбалансированную позицию занимает вице-президент Европарламента Эдвард Макмиллан-Скотт. «У нас, в Соединенном Королевстве, часто жалуются на то, что мы присоединялись к Общему рынку, а получили политический союз. Но когда мы соглашались участвовать в Общем рынке, мы понимали, что поставлена цель создания все более тесного союза европейских народов. В Британии от тесных отношений с континентальной Европой зависят 3,5 млн. рабочих мест, более половины британской торговли приходится на остальную часть Евросоюза. Что, если мы все это потеряем? Огромное количество инвестиций поступает напрямую в Британию благодаря тому, что она - часть объединенного рынка. Все это справедливо и по отношению к другим европейским странам». Умеренные евроскептики придерживаются мнения о том, что кризис еврозоны -это прекрасный шанс реформировать ЕС, сделать его более гибким и децентрализованным. Однако такой подход вступает в конфликт с интеграционными планами Германии. Политическая элита этой страны выступает за углубление экономической и политической интеграции в рамках ЕС. Однако на практике «жесткий курс» не спасает от кризисных спадов и лишь чрезмерно усиливает роль брюссельской бюрократии. Не случайно, одним из главных обвинений, обращенных к ЕС, стало утверждение, что в то время, как граждане еврозоны затягивают пояса, европейские институты добиваются увеличения своего бюджета. По мнению Кэмерона, чрезмерный диктат штаб-квартиры ЕС, ее многочисленные правила и ограничения, лишь мешают экономическому росту. Поэтому, полагает британский лидер, Брюссель должен вернуть участникам интеграционного процесса часть своих полномочий. В частности, сама Великобритания добивается права, без оглядки на континент, менять свое трудовое законодательство, особенно в разделе, касающемся продолжительности рабочего дня. В декабре 2011 г., по итогам очередного саммита ЕС, трещина в отношениях Великобритании с европейскими партнерами стала еще глубже. Д. Кэмерон фактически наложил вето на общеевропейское соглашение по борьбе с кризисом в еврозоне.
Стремясь сгладить возникшие в правящей коалиции противоречия, Кэмерон вновь и вновь заявляет о принципиальном стремлении сохранить для Великобритании статус активного и влиятельного члена ЕС. Однако премьер-министр убежден, что его страна должна остаться в ЕС, чтобы защищать свои экономические интересы. Он настаивает на изменении ключевых статей Европейского договора в целях предоставления суверенных прав национальным правительствам. «Теперь появилась возможность задаться вопросом, какой мы на самом деле хотим видеть Европу? Для меня ответ очевиден: такую, которая смотрит на мир, в первую очередь, думая о внутренних делах. Европа должна быть гибкой системой, - полагает Кэмерон, - а не жестким блоком». Позицию премьер-министра дополняют и подкрепляют сторонники изменения статуса участия Великобритании в ЕС. Так, например, Дэниэл Хэннан, член Европейского парламента, придерживающийся консервативных взглядов, предложил отказаться от методики экономического регулирования ЕС, которая, как он полагает, сдерживает восстановление британской экономики. По мнению Хэннана, Великобритания должна настаивать на получении статуса ассоциированного члена, предусматривающего участие в расширенном соглашении о свободной торговле. Подобные соглашения уже заключены, например, с Норвегией и Швейцарией. Тем самым, должна получить новое развитие давняя идея Дж. Мейджора о конструировании Европы «разных скоростей». Ее воскрешение оправдано дальними стратегическими расчетами современных британских политиков, поскольку решение проблемы долговых кризисов будет неизбежно сопровождаться углублением интеграции между странами-членами еврозоны. В этой ситуации излишняя жесткость и неуступчивость Великобритании, а также других участников ЕС, сохранивших национальные валюты, приведет не к искомому росту, но к самоизоляции и значительным финансовым потерям. По мнению умеренных и наиболее здравых евроскептиков, Великобритании следует лишь воспользоваться сложившейся ситуацией и сформировать вокруг себя лагерь из стран, не желающих дальнейшей передачи суверенитета на наднациональный уровень.
Итак, несмотря на все противоречия, выход Великобритании из ЕС маловероятен. Преимущества европейской интеграции для внешней торговли и платежного баланса этой страны по-прежнему очень велики. Тем не менее, Великобритания будет стремиться к более свободному формату сотрудничества с ЕС. Она готова поддерживать наиболее выгодные для себя формы
интеграции, но не намерена спасать евро. Существование единой европейской валюты – постоянная угроза финансовым позициям Великобритании. Валютный союз неизбежно будет подталкивать Старый Свет к созданию централизованного правительства, способного наладить и контролировать беспрепятственное перераспределение финансовых потоков в интересах наиболее влиятельных стран континента. Такая политика самоубийственна для лондонского Сити. Однако ни евроскептикам, ни еврооптимистам так и не удалось создать унифицированную модель интеграционных отношений, способную решить фундаментальные проблемы развития стареющей Европы, вынужденной жестко конкурировать с внешним миром.
Комментариев нет:
Отправить комментарий