Мы, в России, всегда с опаской ожидаем смены власти в США и заранее пытаемся предсказать, какая партия победит на президентских выборах потому, что американская политика (внешняя и внутренняя) серьезно влияет на расстановку сил в мире и на положение нашей страны. Российские ведущие эксперты-американисты всегда кого-то поддерживают в президентской гонке - республиканцев или демократов - и, в большинстве случаев, ошибаются. Так, например, в России не хотели избрания Б. Клинтона потому, что он обещал больше заниматься внутренней политикой и не обращать особого внимания на внешнюю: было опасение, что он бросит молодую демократическую Россию на произвол судьбы. Но получилось наоборот -Клинтон поставил Россию в центр своей внешней политики. Мы ожидали от Дж. Буша-мл. резкого ухудшения отношений, поскольку президент В. Путин в переходный период активно консолидировал СНГ, но получилось опять наоборот - обострения не произошло. Россия заняла в энергетической стратегии Буша-мл. важное место, в Любляне В. Путин и Дж. Буш вообще стали друзьями, а затем, после 11 сентября, даже превратились в союзников.
Пытаясь ответить на вопрос о непредсказуемости поворотов (в первую очередь, тактических) внешней политики США, нужно иметь в виду, что очень трудно просчитать внутренне соотношение сил в американских партиях и администрациях, ибо они состоят из разных группировок, экономических интересов, и у каждой такой группировки своя внешнеполитическая модель. Эти группировки вступают между собой в различные союзы и коалиции, часто вражда сменяется альянсом и наоборот. Ситуация и соотношение сил меняются постоянно и очень быстро, президентам приходится следовать за этими изменениями и вносить коррективы в свою внешнюю политику. Кто побеждает в аппаратной или политической игре внутри американского истэблишмента, тот и диктует внешнюю политику, или она принимает компромиссный характер. Даже по частным внешнеполитическим вопросам возникают отдельные коалиции и союзы группировок. Именно вследствие таких сложных отношений внешним экспертам (в частности, российским) очень трудно предсказать, какого характера союз интересов будет в следующий момент у власти в администрации или в конгрессе.
Чтобы разобраться в этом, надо представлять, из каких групп состоит политический ландшафт США, какие экономические силы поддерживают эти группы, какие внешнеполитические модели им выгодно пропагандировать и реализовывать, добравшись до рычагов власти. Таких влиятельны групп в американской политической элите можно выделить четыре-пять.
Первая группа - это палеоконсерваторы. Они входят в состав республиканской партии и отражают интересы тех слоев активного американского населения и экономических групп, которые в процессе своей деятельности используют местные ресурсы и реализуют свою продукцию или услуги на местном рынке. Поэтому им не нужна интервенционистская, или активистская внешняя политика: у них просто нет внешних интересов.
Внешнеполитическая модель группы палеоконсерваторов называется неоизоляционизм. Эта внешнеполитическая модель подразумевает, что США не следует вмешиваться в международные дела, чтобы обеспечивать свою национальную безопасность. Америке ничто не угрожает, никакая агрессия, ради которой нужно было бы вмешиваться в мировую политику. Наличие у США ядерного оружия надежно защищает от любого агрессора, который неизбежно получит удар возмездия в случае нападения на Америку. А то, что ядерное оружие имеется у других держав (Китай, Россия, Британия и т. д.), это тоже хорошо, ибо они будут друг друга «сдерживать» и не позволят появиться евразийскому гегемону, который мог бы стать глобальным конкурентом США. Америка не должна нести на себе затраты по поддержанию мирового порядка, не должна пытаться распространять свои либерально-демократические ценности, ибо это усилит обиду на США и породит угрозы для национальной безопасности.
Таким образом, неоизоляционизм нацелен на сохранение американской свободы и экономического благополучия вне мирового контекста. Соответственно, неоизоляционисты говорят, что нет смысла останавливать процесс распространения ядерного оружия, надо выйти из НАТО и максимально сократить военное присутствие за рубежом. Самыми яркими представителями этого направления являются Патрик Бьюкенен и Дуг Бендоу. Неоизоляционисты представлены в конгрессе слабо, а в республиканских администрациях последнего времени их не было вообще.
Следующая группа тоже преимущественно республиканская, но намного более влиятельная - это реалисты. Они опираются на сырьевые, нефтяные, добывающие и перерабатывающие корпорации, которые начинали свою деятельность как внутриамериканские, но затем стали искать возможности расширения поля деятельности за рубежом. Продвигать свои интересы указанного рода корпорации предпочитают классическими рыночными методами - это достаточно легко и удобно, ибо они имеют по сравнению с конкурентами значительные финансовые и технологические преимущества. Из-за такого подхода их называют традиционалистами. И именно такое продвижение своих интересов во внешнем мире традиционалисты рассматривают как ядро американских национальных интересов. Но поскольку иногда естественное рыночное продвижение наталкивается на препятствия враждебного военного или политического характера, то внешнеполитическая и военная мощь США должна, по мнению корпоративных интересов, быть точечно задействована, чтобы эти препятствия снять. Массированный широкоформатный интервенционизм не приветствуется ими, ибо в разгоревшемся пламени конфликтов уже качать,добывать или перерабатывать-ничего нельзя. Поэтому, как было сказано, вмешательство должно быть выборочное и точечное.
Реалисты в политике, защищающие интересы традиционалистов, также считают, что внешняя политика США должна быть нацелена на поддержание глобального баланса сил, который препятствует появлению держав (особенно, в Евразии), способных бросить вызов США и остановить продвижение американских корпоративных интересов. С этой же целью надо препятствовать и распространению ядерного оружия. Нельзя также допускать больших войн и не стоит пытаться распространять идеалы либерализма и ценности демократии силой - «гуманитарные интервенции» тоже могут мешать продвижению корпоративных интересов.
Для поддержания глобальной стабильности, считают реалисты, нужно иметь как можно больше союзников, в том числе и рамках таких многосторонних организаций как ООН или НАТО. Однако нельзя допускать с их стороны навязывания приоритетов: эти союзники должны выполнять только вспомогательные миссии ради восстановления стабильности. Наконец, реалисты считают, что вооруженные силы США должны быть такими, чтобы вести, по крайней мере, две локальные войны одновременно.
Правда, среди реалистов существует раскол. Во-первых, среди них можно выделить так называемых осторожных реалистов, которые заинтересованы в том, чтобы сохранять максимально стабильную экономическую ситуацию с использованием дипломатии, коалиций союзников и многосторонних организаций, а силу использовать очень аккуратно - в крайних случаях и только с полной гарантией успеха (К. Пауэлл, К. Райс). Во-вторых, есть группа консервативных реалистов (или жестких консерваторов), которые готовы ради тех же целей, но более решительно использовать вооруженные силы и меньше полагаться на союзников и многосторонние организации (Д. Чейни, Дж. Рамсфельд).
Наконец, в последнее полтора десятка лет в республиканской партии с периферии на первый план вышла еще одна группировка - так называемые неоконсерваторы. Объективно эта группа отражает интересы военно-промышленного комплекса и части федеральной бюрократии, которая кормится от активистской внешней политики. Эта группировка оживилась сразу после окончания холодной войны, ибо с того момента у американского ВПК появились проблемы с получением военных заказов.
Соответственно, неоконсерваторы стали активно генерировать и пропагандировать идеи, связанные с необходимостью установления американского глобального военно-политического доминирования, ибо, по их мнению, преимущество «единственного полюса» было так велико, что прислушиваться к оппонентам не имеет смысла. А оправдываться такое военно-политическое продвижение к абсолютной гегемонии должно «мессианством» - благородной миссией насаждения либерально-демократических порядков во всем мире, ибо демократические государства проводят мирную и конструктивную внешнюю политику. Военно-политическое господство, говорят неоконсерваторы, обеспечит продвижение, в том числе, и американских экономических интересов - под глобальным «силовым колпаком» можно качать нефть и добывать руды где угодно и никого не спрашивая. Все это позволит увековечить американские преимущества - военные и экономические.
В рамках этой внешнеполитической модели нельзя допускать распространения ядерного оружия - это плохо для американской гегемонии. Сами вооруженные силы США должны быть на уровне холодной войны, и большие деньги надо инвестировать в новые технологические разработки, в модернизацию и развитие американского ВПК. Представляли неокнов в администрации Дж. Буша-мл. - П. Вульфовиц, Дж. Болтон, Д. Фейт, З. Халилзад, а вне администрации - У.Кристол и Н.Подгорец.
Что касается демократической партии, то она более однородна в своих пристрастиях. Здесь преобладают экономические интересы так называемых прогрессистов - это огромный слой предпринимателей, которые хотят продавать свои товары или услуги везде, где только возможно. Поэтому они категорически не приемлют конфликтов и войн, а стремятся к объединению национальных рынков в один глобальный рынок без границ и барьеров. Естественно, что эту «интегрирующую миссию» должно взять на себя правительство США - именно оно обязано создавать условия для всеобщей глобальной торговли.
В демократической партии эти интересы представляют либеральные демократы и консервативные демократы. Либеральные демократы проводят внешнюю политику вильсонианско-универсалистского типа, стремясь интегрировать экономические и политические национальные системы через усиление многосторонних организаций (ООН, ВТО, МВФ и т. д.). В то же время они говорят о лидерстве Америки, а не об одностороннем диктате США, поскольку лидерство должно быть моральным и легитимным. Надо примером доказывать, что Америка следует международным законам и традициям, а силу использует только для наказания нарушителей этих законов, да и то совместно с другими державами и под эгидой многосторонних организаций. Либералы-вильсонианцы всегда указывают на необходимость международного мира и сотрудничества, подчеркивают, что США должны оказывать помощь развитию отстающих стран и интегрировать их любой ценой в общую глобальную ткань мирового производства и торговли.
В целом, эта группировка многочисленнее и сильнее всех других в американском политическом спектре, но частенько проигрывает выборы из-за излишней гуманитарности и идеализма своих позиций, не совсем понятных широкой американской публике. Самым вильсонианским президентом после самого В. Вильсона был, конечно же, Б. Клинтон, который на практике активно осуществлял стратегию «расширения и вовлечения».
Консервативные демократы в общем разделяют цели прогрессистов-вильсонианцев, но считают, что для их достижения можно использовать не только дипломатию и прочую «мягкую силу», но и «жесткую» военную силу, в том числе тактику «сдерживания» (например, России или Ирана), регионального баланса сил и прочее. Типичным представителем консервативных демократов является З. Бжезинский.
Когда к власти в начале 2001 г. пришли республиканцы во главе с Бушем-мл., то прогрессисты-вильсонианцы практически были изгнаны с политической сцены, а в администрации Буша-мл. внешнеполитический блок состоял исключительно из умеренных осторожных реалистов. По крайней мере, республиканский конвент в августе 2000 г. уполномочил Буша-мл. на проведение именно такой политики и одобрил кандидатуры Пауэлла, Райс и Чейни как осторожных реалистов.
Однако, попав в администрацию, вице-президент Д. Чейни проявил себя как жесткий консерватор. Более того, он стал резко радикализировать внешнеполитический блок, пытаясь противопоставить осторожному реалисту госсекретарю К. Пауэллу целую группу агрессивных неоконсерваторов, которых он (имея на это полномочия вице-президента) стал вводить в администрацию, несмотря на отсутствие мандата партии на их включение.
Видимо, это было нужно для того, чтобы переложить на плечи неоконсерваторов ответственность за жесткую внешнеполитическую линию. Правда, сначала не было повода для ее проведения, однако события 11 сентября 2001 г. и объявленная «война с террором» такой повод дали, и неоконсерваторы вместе с Чейни и Рамсфельдом получили возможность контролировать внешнюю политику США, игнорируя госсекретаря К. Пауэлла с его реалистическими интересами.
В результате, неоконы, маленькая группка политических маргиналов, выталкиваемая вперед обстоятельствами и жесткими консерваторами Д. Чейни, захватила власть над американской внешней политикой. Единственное, что реалист Пауэлл смог в этих условиях сделать, - это убедить президента (который склонялся к поддержке неоконсерваторов), что без создания международной коалиции талибов и Аль-Кайду победить будет трудно. Собственно, сам Пауэлл эту идею потом и реализовал.
Однако дальше неоконсерваторы под покровительством Чейни и Рамсфельда уверенно вели американскую внешнюю политику к мировой военно-политической гегемонии. Ключевым моментом в этой политике было то, что Дж. Бушу-мл. это было по душе, и он играл в эту гегемонию, как ребенок в солдатиков. После, как казалось, триумфа в Афганистане, неоконсерваторы месте с Рамсфельдом и Чейни замахнулись и на Ирак, который, в действительности, не имел отношения к войне с террором, но в этой ситуации он становился моделью того, как в новых условиях мир будет поставлен на колени.
Очередной триумф операции «Шок и трепет» в Ираке весной 2003 г. означал, что консервативный блок полностью отодвинул реалистов от рычагов управления внешней политикой. Пауэлл остался в изоляции, ибо даже К. Райс «перебежала» к неоконам. Однако к осени того же года вдруг стало ясно, что Ирак и Афганистан не побеждены, военные потери Запада там начинают расти, а «стратегии выхода» у консерваторов изначально не было. В американском общественно мнении постепенно нарастало недовольство такой политикой, а учитывая, что следующий 2004 г. - это год президентских выборов, республиканский истэблишмент и сам президент в панике начали искать выход и были вынуждены отдать внешнеполитическую инициативу в руки К. Пауэлла.
Соответственно, в 2004 г. госсекретарь сумел немного отыграть ситуацию и одержал несколько весомых побед в реалистском духе над консервативным блоком. Так, Соединенные Штаты начали восстанавливать отношения с европейскими союзниками, с Советом Безопасности ООН, к которому Буш-мл обратился за экономической помощью для Ирака. Госсекретарь добился нейтрализации активности неоконсерваторов на таких критических направлениях внешней политики США как Иран, Северная Корея, Ближний Восток, где неоконы рвались дестабилизировать ситуацию изнутри, чтобы добиться «смены режимов».
В целом, на данном этапе Пауэллу удалось замедлить динамику развития неоконсервативной внешней политики, и можно было надеется, что после выборов Буш-мл. от нее откажется в пользу классического реализма. Однако вместо этого, сразу после победы в ноябре 2004 г. над демократом Дж. Керри, Буш отправил в отставку Пауэлла, который сделал очень много для того, чтобы отмыть режим от грязи неоконсервативных авантюр, и внес серьезный вклад в победу республиканцев. В то же время все неоконсерваторы, за исключением второстепенных фигур, остались на своих местах творить американскую внешнюю политику, но под прикрытием уже более приемлемой для них фигуры - Кондолизы Райс.
 |
| Джордж Буш младший |
Чтобы разобраться в этом, надо представлять, из каких групп состоит политический ландшафт США, какие экономические силы поддерживают эти группы, какие внешнеполитические модели им выгодно пропагандировать и реализовывать, добравшись до рычагов власти. Таких влиятельны групп в американской политической элите можно выделить четыре-пять.
Первая группа - это палеоконсерваторы. Они входят в состав республиканской партии и отражают интересы тех слоев активного американского населения и экономических групп, которые в процессе своей деятельности используют местные ресурсы и реализуют свою продукцию или услуги на местном рынке. Поэтому им не нужна интервенционистская, или активистская внешняя политика: у них просто нет внешних интересов.
Внешнеполитическая модель группы палеоконсерваторов называется неоизоляционизм. Эта внешнеполитическая модель подразумевает, что США не следует вмешиваться в международные дела, чтобы обеспечивать свою национальную безопасность. Америке ничто не угрожает, никакая агрессия, ради которой нужно было бы вмешиваться в мировую политику. Наличие у США ядерного оружия надежно защищает от любого агрессора, который неизбежно получит удар возмездия в случае нападения на Америку. А то, что ядерное оружие имеется у других держав (Китай, Россия, Британия и т. д.), это тоже хорошо, ибо они будут друг друга «сдерживать» и не позволят появиться евразийскому гегемону, который мог бы стать глобальным конкурентом США. Америка не должна нести на себе затраты по поддержанию мирового порядка, не должна пытаться распространять свои либерально-демократические ценности, ибо это усилит обиду на США и породит угрозы для национальной безопасности.
Таким образом, неоизоляционизм нацелен на сохранение американской свободы и экономического благополучия вне мирового контекста. Соответственно, неоизоляционисты говорят, что нет смысла останавливать процесс распространения ядерного оружия, надо выйти из НАТО и максимально сократить военное присутствие за рубежом. Самыми яркими представителями этого направления являются Патрик Бьюкенен и Дуг Бендоу. Неоизоляционисты представлены в конгрессе слабо, а в республиканских администрациях последнего времени их не было вообще.
Следующая группа тоже преимущественно республиканская, но намного более влиятельная - это реалисты. Они опираются на сырьевые, нефтяные, добывающие и перерабатывающие корпорации, которые начинали свою деятельность как внутриамериканские, но затем стали искать возможности расширения поля деятельности за рубежом. Продвигать свои интересы указанного рода корпорации предпочитают классическими рыночными методами - это достаточно легко и удобно, ибо они имеют по сравнению с конкурентами значительные финансовые и технологические преимущества. Из-за такого подхода их называют традиционалистами. И именно такое продвижение своих интересов во внешнем мире традиционалисты рассматривают как ядро американских национальных интересов. Но поскольку иногда естественное рыночное продвижение наталкивается на препятствия враждебного военного или политического характера, то внешнеполитическая и военная мощь США должна, по мнению корпоративных интересов, быть точечно задействована, чтобы эти препятствия снять. Массированный широкоформатный интервенционизм не приветствуется ими, ибо в разгоревшемся пламени конфликтов уже качать,добывать или перерабатывать-ничего нельзя. Поэтому, как было сказано, вмешательство должно быть выборочное и точечное.
Для поддержания глобальной стабильности, считают реалисты, нужно иметь как можно больше союзников, в том числе и рамках таких многосторонних организаций как ООН или НАТО. Однако нельзя допускать с их стороны навязывания приоритетов: эти союзники должны выполнять только вспомогательные миссии ради восстановления стабильности. Наконец, реалисты считают, что вооруженные силы США должны быть такими, чтобы вести, по крайней мере, две локальные войны одновременно.
Правда, среди реалистов существует раскол. Во-первых, среди них можно выделить так называемых осторожных реалистов, которые заинтересованы в том, чтобы сохранять максимально стабильную экономическую ситуацию с использованием дипломатии, коалиций союзников и многосторонних организаций, а силу использовать очень аккуратно - в крайних случаях и только с полной гарантией успеха (К. Пауэлл, К. Райс). Во-вторых, есть группа консервативных реалистов (или жестких консерваторов), которые готовы ради тех же целей, но более решительно использовать вооруженные силы и меньше полагаться на союзников и многосторонние организации (Д. Чейни, Дж. Рамсфельд).
Наконец, в последнее полтора десятка лет в республиканской партии с периферии на первый план вышла еще одна группировка - так называемые неоконсерваторы. Объективно эта группа отражает интересы военно-промышленного комплекса и части федеральной бюрократии, которая кормится от активистской внешней политики. Эта группировка оживилась сразу после окончания холодной войны, ибо с того момента у американского ВПК появились проблемы с получением военных заказов.
Соответственно, неоконсерваторы стали активно генерировать и пропагандировать идеи, связанные с необходимостью установления американского глобального военно-политического доминирования, ибо, по их мнению, преимущество «единственного полюса» было так велико, что прислушиваться к оппонентам не имеет смысла. А оправдываться такое военно-политическое продвижение к абсолютной гегемонии должно «мессианством» - благородной миссией насаждения либерально-демократических порядков во всем мире, ибо демократические государства проводят мирную и конструктивную внешнюю политику. Военно-политическое господство, говорят неоконсерваторы, обеспечит продвижение, в том числе, и американских экономических интересов - под глобальным «силовым колпаком» можно качать нефть и добывать руды где угодно и никого не спрашивая. Все это позволит увековечить американские преимущества - военные и экономические.
В рамках этой внешнеполитической модели нельзя допускать распространения ядерного оружия - это плохо для американской гегемонии. Сами вооруженные силы США должны быть на уровне холодной войны, и большие деньги надо инвестировать в новые технологические разработки, в модернизацию и развитие американского ВПК. Представляли неокнов в администрации Дж. Буша-мл. - П. Вульфовиц, Дж. Болтон, Д. Фейт, З. Халилзад, а вне администрации - У.Кристол и Н.Подгорец.
Что касается демократической партии, то она более однородна в своих пристрастиях. Здесь преобладают экономические интересы так называемых прогрессистов - это огромный слой предпринимателей, которые хотят продавать свои товары или услуги везде, где только возможно. Поэтому они категорически не приемлют конфликтов и войн, а стремятся к объединению национальных рынков в один глобальный рынок без границ и барьеров. Естественно, что эту «интегрирующую миссию» должно взять на себя правительство США - именно оно обязано создавать условия для всеобщей глобальной торговли.
В демократической партии эти интересы представляют либеральные демократы и консервативные демократы. Либеральные демократы проводят внешнюю политику вильсонианско-универсалистского типа, стремясь интегрировать экономические и политические национальные системы через усиление многосторонних организаций (ООН, ВТО, МВФ и т. д.). В то же время они говорят о лидерстве Америки, а не об одностороннем диктате США, поскольку лидерство должно быть моральным и легитимным. Надо примером доказывать, что Америка следует международным законам и традициям, а силу использует только для наказания нарушителей этих законов, да и то совместно с другими державами и под эгидой многосторонних организаций. Либералы-вильсонианцы всегда указывают на необходимость международного мира и сотрудничества, подчеркивают, что США должны оказывать помощь развитию отстающих стран и интегрировать их любой ценой в общую глобальную ткань мирового производства и торговли.
В целом, эта группировка многочисленнее и сильнее всех других в американском политическом спектре, но частенько проигрывает выборы из-за излишней гуманитарности и идеализма своих позиций, не совсем понятных широкой американской публике. Самым вильсонианским президентом после самого В. Вильсона был, конечно же, Б. Клинтон, который на практике активно осуществлял стратегию «расширения и вовлечения».
Консервативные демократы в общем разделяют цели прогрессистов-вильсонианцев, но считают, что для их достижения можно использовать не только дипломатию и прочую «мягкую силу», но и «жесткую» военную силу, в том числе тактику «сдерживания» (например, России или Ирана), регионального баланса сил и прочее. Типичным представителем консервативных демократов является З. Бжезинский.
Когда к власти в начале 2001 г. пришли республиканцы во главе с Бушем-мл., то прогрессисты-вильсонианцы практически были изгнаны с политической сцены, а в администрации Буша-мл. внешнеполитический блок состоял исключительно из умеренных осторожных реалистов. По крайней мере, республиканский конвент в августе 2000 г. уполномочил Буша-мл. на проведение именно такой политики и одобрил кандидатуры Пауэлла, Райс и Чейни как осторожных реалистов.
Однако, попав в администрацию, вице-президент Д. Чейни проявил себя как жесткий консерватор. Более того, он стал резко радикализировать внешнеполитический блок, пытаясь противопоставить осторожному реалисту госсекретарю К. Пауэллу целую группу агрессивных неоконсерваторов, которых он (имея на это полномочия вице-президента) стал вводить в администрацию, несмотря на отсутствие мандата партии на их включение.
Видимо, это было нужно для того, чтобы переложить на плечи неоконсерваторов ответственность за жесткую внешнеполитическую линию. Правда, сначала не было повода для ее проведения, однако события 11 сентября 2001 г. и объявленная «война с террором» такой повод дали, и неоконсерваторы вместе с Чейни и Рамсфельдом получили возможность контролировать внешнюю политику США, игнорируя госсекретаря К. Пауэлла с его реалистическими интересами.
В результате, неоконы, маленькая группка политических маргиналов, выталкиваемая вперед обстоятельствами и жесткими консерваторами Д. Чейни, захватила власть над американской внешней политикой. Единственное, что реалист Пауэлл смог в этих условиях сделать, - это убедить президента (который склонялся к поддержке неоконсерваторов), что без создания международной коалиции талибов и Аль-Кайду победить будет трудно. Собственно, сам Пауэлл эту идею потом и реализовал.
Однако дальше неоконсерваторы под покровительством Чейни и Рамсфельда уверенно вели американскую внешнюю политику к мировой военно-политической гегемонии. Ключевым моментом в этой политике было то, что Дж. Бушу-мл. это было по душе, и он играл в эту гегемонию, как ребенок в солдатиков. После, как казалось, триумфа в Афганистане, неоконсерваторы месте с Рамсфельдом и Чейни замахнулись и на Ирак, который, в действительности, не имел отношения к войне с террором, но в этой ситуации он становился моделью того, как в новых условиях мир будет поставлен на колени.
Очередной триумф операции «Шок и трепет» в Ираке весной 2003 г. означал, что консервативный блок полностью отодвинул реалистов от рычагов управления внешней политикой. Пауэлл остался в изоляции, ибо даже К. Райс «перебежала» к неоконам. Однако к осени того же года вдруг стало ясно, что Ирак и Афганистан не побеждены, военные потери Запада там начинают расти, а «стратегии выхода» у консерваторов изначально не было. В американском общественно мнении постепенно нарастало недовольство такой политикой, а учитывая, что следующий 2004 г. - это год президентских выборов, республиканский истэблишмент и сам президент в панике начали искать выход и были вынуждены отдать внешнеполитическую инициативу в руки К. Пауэлла.
 |
| Война в Ираке 2003 г., операция "Шок и трепет" |
В целом, на данном этапе Пауэллу удалось замедлить динамику развития неоконсервативной внешней политики, и можно было надеется, что после выборов Буш-мл. от нее откажется в пользу классического реализма. Однако вместо этого, сразу после победы в ноябре 2004 г. над демократом Дж. Керри, Буш отправил в отставку Пауэлла, который сделал очень много для того, чтобы отмыть режим от грязи неоконсервативных авантюр, и внес серьезный вклад в победу республиканцев. В то же время все неоконсерваторы, за исключением второстепенных фигур, остались на своих местах творить американскую внешнюю политику, но под прикрытием уже более приемлемой для них фигуры - Кондолизы Райс.
Комментариев нет:
Отправить комментарий